Неточные совпадения
И он
простил Марине то, что она ему напомнила о
прошлом.
— Нет, поздно. Ты правду сказал, — с задумчивым унынием говорила она, — мы зашли далеко, а выхода нет: надо скорей расстаться и замести след
прошлого.
Прощай! — сухо, с горечью, прибавила она и, склонив голову, пошла было по дорожке.
— Я знаю, что вам трудно
простить меня, — начал Нехлюдов, но опять остановился, чувствуя, что слезы мешают, — но если нельзя уже поправить
прошлого, то я теперь сделаю всё, что могу. Скажите…
Он глядел на это
прошлое с бесконечным состраданием и решил со всем пламенем своей страсти, что раз Грушенька выговорит ему, что его любит и за него идет, то тотчас же и начнется совсем новая Грушенька, а вместе с нею и совсем новый Дмитрий Федорович, безо всяких уже пороков, а лишь с одними добродетелями: оба они друг другу
простят и начнут свою жизнь уже совсем по-новому.
— О, как вы говорите, какие смелые и высшие слова, — вскричала мамаша. — Вы скажете и как будто пронзите. А между тем счастие, счастие — где оно? Кто может сказать про себя, что он счастлив? О, если уж вы были так добры, что допустили нас сегодня еще раз вас видеть, то выслушайте всё, что я вам
прошлый раз не договорила, не посмела сказать, всё, чем я так страдаю, и так давно, давно! Я страдаю,
простите меня, я страдаю… — И она в каком-то горячем порывистом чувстве сложила пред ним руки.
В
прошлом я его очень защищал и многое ему
прощал.
— Ардалион Александрыч, батюшка! — крикнула она ему вслед, — остановись на минутку; все мы грешны; когда будешь чувствовать, что совесть тебя меньше укоряет, приходи ко мне, посидим, поболтаем о прошлом-то. Я ведь еще, может, сама тебя в пятьдесят раз грешнее; ну, а теперь
прощай, ступай, нечего тебе тут… — испугалась она вдруг, что он воротится.
— В будущем году! Невесту он себе еще в
прошлом году приглядел; ей было тогда всего четырнадцать лет, теперь ей уж пятнадцать, кажется, еще в фартучке ходит, бедняжка. Родители рады! Понимаешь, как ему надо было, чтоб жена умерла? Генеральская дочка, денежная девочка — много денег! Мы, брат Ваня, с тобой никогда так не женимся… Только чего я себе во всю жизнь не
прощу, — вскричал Маслобоев, крепко стукнув кулаком по столу, — это — что он оплел меня, две недели назад… подлец!
— Да, похудели-таки вы. А все-таки, сравнительно с
прошлым годом — помните? — большой и даже очень большой успех! Ну,
прощайте, я тороплюсь!
— Устраивайте, — отвечает Евгенья Семеновна, — только хорошенечко: она ведь не русская прохладная кровь с парным молоком, она не успокоится смирением и ничего не
простит ради
прошлого.
Полковник Колосов не мог
простить ему воистину волшебного просияния в фортификации и к круглым десяткам упрямо присоединял
прошлые единицы, тройки и пятерки, поставленные еще на репетициях, чем и понизил значительно шансы Александрова.
— Теперь — о
прошлом и речи нет! все забыто! Пардон — общий (говоря это, Иван Тимофеич даже руки простер наподобие того как делывал когда-то в «Ernani» Грациани, произнося знаменитое «perdono tutti!» [
прощаю всех!])! Теперь вы все равно что вновь родились — вот какой на вас теперь взгляд! А впрочем, заболтался я с вами, друзья!
Прощайте, и будьте без сумненья! Коли я сказал: пардон! значит, можете смело надеяться!
— Вы меня
простите, пожалуйста, что я так подошел к вам, не имея чести… Но мне необыкновенно знакома ваша личность. Позвольте узнать, вы не ехали ли
прошлым рейсом с нами — до Одессы? Э-э-э… можно присесть?
— Нет, — сказал, смягчаясь, Иван Васильевич, который за молодечество
прощал Вяземскому его выходки, — рано Афоне голову рубить! Пусть еще послужит на царской службе. Я тебе, Афоня, лучше сказку скажу, что рассказывал мне
прошлою ночью слепой Филька...
Доктора сказали, что у Федора душевная болезнь. Лаптев не знал, что делается на Пятницкой, а темный амбар, в котором уже не показывались ни старик, ни Федор, производил на него впечатление склепа. Когда жена говорила ему, что ему необходимо каждый день бывать и в амбаре, и на Пятницкой, он или молчал, или же начинал с раздражением говорить о своем детстве, о том, что он не в силах
простить отцу своего
прошлого, что Пятницкая и амбар ему ненавистны и проч.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам — и вдруг, ни с того ни с сего, очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут глупых людей, слушать ничтожные разговоры… Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут — как в ссылке. Каждую минуту тосковать о
прошлом, следить за успехами других, бояться смерти… Не могу! Нет сил! А тут еще не хотят
простить мне моей старости!
— Не знаю. Я люблю вас, мне невыразимо жаль, что мы так далеки друг от друга, — вот я и пришел. Я еще люблю вас, но сестра уже окончательно порвала с вами. Она не
прощает и уже никогда не
простит. Ваше одно имя возбуждает в ней отвращение к
прошлому, к жизни.
Большинство выражало этот либерализм тем, что стыдилось и каялось, меньшинство — тем, что
прощало и забывало
прошлое (оставляя, впрочем, за собой право, — по временам поддразнивать покаявшихся).
— Мы упали. Не будем плакать и
простим друг другу все
прошлое перед разлукой.
Это он меня утешал! Это он извинялся предо мной! Конечно, после таких утешений и извинений мне ничего не оставалось более, как
простить ему не только
прошлое, но и будущее.
Так пленник мой с родной страною
Почти навек:
прости сказал!
Терзался
прошлою мечтою,
Ее места воспоминал:
Где он провел златую младость,
Где испытал и жизни сладость,
Где много милого любил,
Где знал веселье и страданьи,
Где он, несчастный, погубил
Святые сердца упованьи… //....................
— Полно, отец, — говорила меж тем Евлампия, и голос ее стал как-то чудно ласков, — не поминай
прошлого. Ну, поверь же мне; ты всегда мне верил. Ну, сойди; приди ко мне в светелку, на мою постель мягкую. Я обсушу тебя да согрею; раны твои перевяжу, вишь, ты руки себе ободрал. Будешь ты жить у меня, как у Христа за пазухой, кушать сладко, а спать еще слаще того. Ну, были виноваты! ну, зазнались, согрешили; ну,
прости!
Потом сидели и молча плакали. Видно было, что и бабушка и мать чувствовали, что
прошлое потеряно навсегда и бесповоротно: нет уже ни положения в обществе, ни прежней чести, ни права приглашать к себе в гости; так бывает, когда среди легкой, беззаботной жизни вдруг нагрянет ночью полиция, сделает обыск, и хозяин дома, окажется, растратил, подделал, — и
прощай тогда навеки легкая, беззаботная жизнь!
Анна Сергеевна и он любили друг друга, как очень близкие, родные люди, как муж и жена, как нежные друзья; им казалось, что сама судьба предназначила их друг для друга, и было непонятно, для чего он женат, а она замужем; и точно это были две перелетные птицы, самец и самка, которых поймали и заставили жить в отдельных клетках. Они
простили друг другу то, чего стыдились в своем
прошлом,
прощали все в настоящем и чувствовали, что эта их любовь изменила их обоих.
Без малого пять лет выжил я с ними, под начальством блаженного старца, и открыл мне Господь разум Писания, разверз умные силы и сподобил забыть все, все
прошлое… сподобил…
простить обидчику…
Теперь, когда я могу глядеть беспристрастно на
прошлое, я не объясняю свою жестокость состоянием души… Мне сдается, что, не давая ей ответа, я кокетничал, ломался. Трудно понять человеческую душу, но душу свою собственную понять еще трудней. Если действительно я ломался, то да
простит мне бог! Хотя, впрочем, издевательство над чужими страданиями не должно быть прощаемо.
Дойдя до того места, где начинаются разочарование и оскорбление седин, Урбенин попросил позволения не говорить о «
прошлом, которое ей
простит господь», или же, по крайней мере, отложить разговор об этом до будущего.
В эти минуты
прощаю я и ложь и падение в грязную пропасть, готов
простить всё для того, чтобы повторилась еще раз хотя бы частица
прошлого…
— Ступай, говорят! Иди в детскую! Чего ревешь? Сама виновата и ревешь! Эка! В
прошлом году на Петьке Точкове висла, теперь на этого,
прости господи, дьявола повисла… Тьфу! Пора понимать, кто ты! Жена! Мать! В
прошлом году неудовольствия вышли, теперь выйдут неудовольствия… Тьфу!
— Во всяком
прошлом есть темные страницы, м-р Вандергуд, и я сам не настолько безупречен, чтобы принять исповедь такого достойного джентльмена. Я плохой духовник, — добавил он с самой неприятной усмешкой, — я не
прощаю кающихся, а при этом условии где же сладость исповеди? Лучше расскажите мне что-нибудь еще о… вашем племяннике. Он молод?
Человек сам себе не может
простить греха и низости, он не в силах забыть злого
прошлого.
Серебряков. Всю жизнь работать для науки, привыкнуть к своему кабинету, к аудитории, к почтенным товарищам и вдруг ни с того ни с сего очутиться в этом склепе, каждый день видеть тут пошлых людей, слушать ничтожные разговоры. Я хочу жить, я люблю успех, люблю известность, шум, а тут точно в ссылке. Каждую минуту тосковать по
прошлом, следить за успехами других, бояться смерти… не могу! Нет сил! А тут еще не хотят
простить мне моей старости!
Правда, общество не
прощает людям
прошлого, но у бога святая Мария Египетская считается не ниже других святых.
—
Прощаю,
прощаю… Дело
прошлое…
— Все
прощаю, — нежно сказала она, обнимая его за шею, — надо забыть
прошлое и в будущем новом, лучшем, надо стараться, чтобы ничего не напоминало. Ты был один, а теперь не один. Не скрывать ничего, а говорить правду. Какая бы она не была… Не стыдиться, знать, что тебя поймут… Теперь должно наступить другое… около тебя есть любящее существо, которое всю жизнь свою готово отдать, чтобы огородить, уберечь тебя от всего дурного… Себя отдать одной цели: чтобы жилось тебе лучше, легче, светлее…
Не только я, но и Бог
простит вас за ваш грех
прошлого.
— Ты прав, мы приелись друг другу, чувства нельзя разогревать, как вчерашний суп, да и он обыкновенно бывает кислым… Я мечтала воскресить наше былое увлечение, но мы оба бессильны пробудить
прошлое… Лучше расстанемся навеки и не будем встречаться… Я ухожу, и на этот раз
прощай навсегда.
Перед ликом Того, Кто сам был всепрощение, она, конечно,
простила все
прошлое своей несчастной дочери и, казалось, любовь к ней в ее материнском сердце загорелась еще сильнее, чем прежде. Ольга Николаевна молила Бога спасти ее, если это не идет в разрез Его божественной воле.
— Я пришла к вам! — продолжала она дрожащим голосом. — Мне можно
простить это безумство! Разве мать, которая теряет дочь, не должна изыскивать все средства… Вы врач, даже знаменитый врач. Всюду говорят о вас, вся Россия полна вашим именем. Я вспомнила
прошлое, вспомнила те ужасные часы, в которые я познакомилась с вами под Киевом. В эти часы, вы после Бога, спасли мою дочь, мою Кору.
— Что с тобой, Талечка,
прости, я не знала, что графу неизвестен наш глупый
прошлый роман… Я думала, что ты, как жена… рассказала ему и вместе… посмеялась… — деланно взволнованным тоном заговорила она.
—
Простите,
прошлого ие воротишь. Кто этому виноват?.. будьте справедливы…